Я ненавижу ваш мир – жалкий мир побеждённых! Мир пожаров и трупного смрада – геенну с белым пухом перин, в грязь упавшим, как снежные хлопья, и обрывками свитков и книг в пятнах крови и тлена… (здесь и далее перевод автора эссе)
Эти строки поэт Ури Цви Гринберг написал после еврейских погромов 1929 года, прокатившихся по Стране Израиля. Государства тогда ещё не было, а симпатии управлявших страной англичан принадлежали арабам. В поддержке арабского национализма состоял колониальный интерес Британской империи. Мандат Лиги Наций, выданный Англии в 1922 году с определённой целью: обеспечить условия для создания еврейского национального дома, британцы положили на полку. В то время “палестинского народа” не существовало, арабов называли арабами, а палестинцами только евреев. Отдельно взятый палестинский народ придумали позже, но поощрение еврейских национальных устремлений не входило в систему имперских приоритетов.
Английские власти не спешили препятствовать разбою и стали делать это лишь тогда, когда почувствовали явную угрозу не только евреям, но и своему колониальному правлению. Однако поэта возмутило другое. Оглядываясь на англичан и опасаясь хозяйского окрика, руководство еврейского ишува не сумело дать нападавшим достойный отпор. Гринберг, который сам пережил во Львове устроенный захватившими город польскими легионерами погром, не мог примириться с тем, что в своей стране евреи продолжают демонстрировать ту же слабость, которая была отличительной особенностью галута. Но там мы были на чужой, враждебной земле, а тут…
Проходят дни от зари до зари:
снаружи – блеск и сумрак – внутри.
Но плача нет, только горечь сполна
в крови у каждого – и тишина.
Горит страна…
Не дали отпор…
Ружья свои побросали в костёр…
Над бездной висят, как висели века,
и блеют…
Светло, не видны облака.
Как знать, почему? – Тихо пока…
Мог ли подумать Ури Цви, написавший почти сто лет тому назад в Польше обличительную, гневную поэму “В Царстве Креста”, предсказав грядущую Катастрофу и сделав вывод, что евреям нет места в Европе, – мог ли он думать, что и на родной земле евреи не сумеют постоять за себя? Но это случилось и заставило поэта порвать с Гистадрутом, Рабочей партией МАПАЙ и примкнуть к новому сионистскому движению ревизионистов, боевое крыло которого – Национальная военная организация (ЭЦЕЛ) приняло решение ни одно арабское нападение не оставлять без ответа. На акции возмездия вышли мстители, в том числе восточные евреи, хорошо знавшие обычаи врага. Одним из них являлся уроженец Афганистана Яаков Раз. Посланный в Восточный Иерусалим под видом арабского уличного торговца отомстить за убийства евреев, он был разоблачён, исколот ножами, но не умер. Придя в сознание и опасаясь выдать товарищей, Яаков Раз покончил с собой в госпитале. Подвигу Яакова Ури Цви Гринберг посвятил стихи, которые закончил такими словами:
Он дорогу солдата прошёл до конца.
На могиле его не поставят гранит.
Но придёт Избавитель, и имя бойца
в драгоценной короне Царя заблестит.
И за кровь эту Бог в день Суда отомстит!
Яаков Раз не удостоился гранитного надгробия и был похоронен у кладбищенской ограды. Ведь он был вне консенсуса, ибо собирался взорвать свой мешок разносчика в многолюдном арабском квартале. Иными словами наказать тех, кто не убивая сам, поддерживал убийц, был их питательной средой. Мнение о том, что нельзя наказывать невиновных, бесспорно само по себе, это не обсуждается. Вопрос лишь в том, кого считать невиновным. Тех, кто ликует, раздаёт сладости, поздравляет соседей, приветствуя каждое нападение на евреев, или придуманное еврейскими либералами жаждущее мира арабское большинство, которого на самом деле нет? Ибо правда заключается в том, что лояльные, умеренные арабы теряются среди враждебной евреям арабской массы, которую в то же время трудно заклеймить как преступное сообщество. В чём её вина, если большая часть арабских жителей нашей еврейской страны, поддерживая простой и внятный призыв “итбах эль яхуд”, выражает народные чаяния, демонстрирует верность национальной идее? Вынужденно подчиняясь и выказывая миролюбие, на ментальном уровне они постоянно находятся в жёстком противостоянии с “оккупирующими” свои наследные земли евреями. Это подметил ещё Жаботинский, высмеивая сионистских лидеров, серьёзно уверявших, что за блага прогресса, которые привлекают в страну евреи, арабы призна́ют наши права. Жаботинский утверждал, что арабы не сделают этого “ни за какие питательные бутерброды, потому что они не сброд, а народ”. Вот почему восстающие против нас израильские арабы никакой вины за собой не чувствуют и без сантиментов бьются за землю, которую считают своей. Следовало бы взять с них пример и тоже отбросить сантименты и расхожие “голубиные” мантры, не раз опровергнутые действительностью. Иначе нам не победить. Сегодняшние наследники Жаботинского стараются его слова не вспоминать даже тогда, когда разъярённые арабские толпы выходят на улицы израильских городов. Это еврейские фантазёры выдумали, что большинство арабов не поддерживает своих боевиков. В реальности всё наоборот: арабское большинство поддерживает боевиков, просто своё истинное отношение к нам, пока не наступил подходящий момент, вынуждено держать при себе. Да и то не всегда.
Происходившие в стране события волновали не только Гринберга. Не могли они оставить равнодушным и другого великого поэта – Хаима Нахмана Бялика. Уже незадолго до смерти он прервал многолетнее поэтическое молчание, чтобы после очередного Сионистского конгресса, где с особой силой проявились царившие между евреями беспричинная ненависть и раздор, написать потрясающее по силе стихотворение “Я видел бессилие ваше” и бросить в лицо соплеменникам безжалостные горькие стихи:
И если вы все суетитесь, спастись от стыда не умея,...
В разрозненных ваших кочевьях найдётся ли место герою,
Сумеет ли твёрдого духом родить, наконец, Иудея,
Чтоб вас, словно пьяных из грязи, он вытащил сильной рукою,
Чтоб разум наполнился гневом и сердце от боли бы сжалось?
Я видел бессилие ваше, и слёз у меня не осталось…
А командир вышедших из рядов ЭЦЕЛА “Борцов за свободу Израиля” (ЛЕХИ) поэт Авраам Штерн не состязался в литературном мастерстве ни с Бяликом, ни с Гринбергом, потому что борьба за освобождение родины была главным делом его жизни. Об этом он поведал в своей поэтической клятве, связав, впервые за восемнадцать веков, оружие борцов за свободу с еврейской традицией:
Как отец, чьё лицо моя память хранит, В синагогу идя, брал с собою талит, – Так и я заряжённый беру пистолет И сражаться даю перед Богом обет. И как мать, зажигавшая свечи в шабат, – Над огнями восстанья исполню обряд. И как с ребе учил за разделом раздел, – Научусь говорить: «На колено!», «Прицел!» Ибо с верой наш бой за свободу священ. Тот, кто верит – блажен! Кто не верит – презрен!
Если бы герои ЭЦЕЛ(а) и ЛЕХИ жили и боролись сегодня, их судили бы, как террористов, уже не британцы, а суды государства евреев. К слову, и тогдашняя ивритская печать, печать “организованного ишува”, этих людей иначе как террористами не называла. Но именно их действия привели к окончанию мандата, проложили путь к созданию государства Израиль. В те, уже далёкие годы, Европа зализывала раны, Трумэн в противовес большинству своей президентской рати и Сталин по собственным соображениям поддерживали сионистов, арабы, поверив своим вождям, бежали, чтобы дать возможность готовым вторгнуться в Эрец Исраэль арабским армиям вырезать и утопить в море евреев, и если бы арабских жителей вообще не осталось в еврейской стране, никто не обратил бы на это внимания. Призывы к арабам не покидать свои дома исходили от еврейского руководства и сыграли определённую роль. Часть арабского населения, в большинстве враждебного, не покинула отведённую евреям территорию, где продолжала жить и после возникновения Израиля, питая и подпитывая неистребимую ненависть к злокозненным узурпаторам, обманом и силой отнявшим священную землю ислама. Это была бомба замедленного действия и заложили её создатели государства. Они же в 1967 году вернули назад от переправ через Иордан напуганных арабских беженцев с т.н. “территорий”, тем самым усугубив проблему, которая постоянно напоминает о себе непрекращающейся кровавой вендеттой.
И, тем не менее, в первые десятилетия существования еврейского государства его руководство умело давать отпор враждебным действиям, не очень-то разделяя домогавшихся еврейской крови на виновных и невиновных. Оно усвоило, что на Востоке нужно отвечать на насилие тем языком, который здесь хорошо понимают. Этому учили израильских воинов. Легендарный герой Израиля Меир Хар Цион отомстил за смерть сестры, поймав нескольких бедуинов из племени убийц и перерезав им горло. Он не выяснял, виновны эти бедуины или нет – он объявил виновной всю хамулу. Если б это случилось сегодня, в мире стоял бы вопль, а израильский суд осудил бы мстителя на пожизненное заключение, но тогда, в 1955 году, смещения понятий ещё не произошло, девственная либеральная совесть дремала, никто не заикался о “симметрии” и не ставил в один ряд разбойников и жертв. Меира Хар Циона, разумеется, не судили, потому что он действовал по закону. Не придуманному юристами в кабинетах, а естественному и непреложному, хорошо знакомому сынам пустыни. Закон – это когда убийцы мёртвы, когда наносится смертельный удар по вскормившей их среде, а когда сотни отъевшихся в тюрьме головорезов с красными от крови руками выходят на свободу – это издевательство над человеком и насмешка над Высшим Судьёй.
Евреи галута, которых громили и убивали, которые, проклиная своё подчинённое существование, не могли защитить себя и свои семьи, разорвали бы одежды в знак скорби, если б им сказали, что в еврейской стране, имея армию, полицию, пограничную охрану и спецназ, евреи будут дрожать от страха в своих домах и бояться выйти на улицу, где горят синагоги. Как горели в Германии, как горели по всей Европе. Но поскольку наши предки такой возможности не имеют, одежды должны разорвать мы, а точнее наши руководители. Потому что не подавив решительно, жёстко и в кратчайшие сроки опасный внутренний бунт, они подорвали фундамент страны, тот самый, скреплённый слезами и кровью фундамент, о котором писал Авраам Штерн:
И слезу матерей, голосящих в ночи, И слезу безутешную вдовью Мы заложим в фундамент страны, в кирпичи Вместе с детской невинною кровью.
Пережившие Холокост, возвращаясь в свои дома, находили там новых хозяев, которые не собирались отдавать уцелевшим то, что уже перекочевало к ним в руки. Только очень наивный мог рассчитывать на порядочность и совесть. И среди сионистов были наивные. Они полагали, что родственные, происходящие от того же корня арабы мирно согласятся с возвращением на историческую родину блуждавших по свету евреев. Эта вера во многом основывалась на недооценке арабов, на взгляде “сверху”, присущем европейски образованным людям, не учитывающим ни религиозный фактор, ни восточную ментальность. Посвящённый халуцим роман Артура Кестлера, действие которого разворачивается в 30-е г.г. прошлого века в Стране Израиля, называется “Воры в ночи”. Название не случайное. Именно таким выглядел в те времена практический сионизм. Правда, землю не воровали. Её выкупали за деньги: “дунам тут, дунам там”, и по этому поводу тоже высказывался Ури Цви Гринберг:
Вас учат страну выкупать за дукаты:
покупают участок для пашни, втыкают лопаты.
Но я говорю: кровью ран выкупают наследье отцов,
а лопатами землю копают, хороня мертвецов.
Если б возвращение евреев было массовым и строилось не на усвоенных в галуте догмах, а руководствовалось бы заложенными в Торе указаниями, чья истинность многократно проверена, арабы, которых в те времена в малозаселённой стране было сравнительно немного, с большой долей вероятности устрашились бы и бежали. Или подчинились бы силе, если б евреи поняли, что их старания убедить, доказать и наладить мирные отношения для арабов являются признаком слабости, а сертификат первородства имеет смысл предъявлять, только приложив к нему определённые физические действия. Те, кто это усвоил, избрали своим лозунгом ивритское словосочетание “рак ках”, особенно понятное на фоне сжимающей винтовку мускулистой руки. Остальные и по сей день пребывают в опасных иллюзиях, ибо арабы, даже если стояли сбоку во время погромов, даже если случайно пострадали сами, не осудили своих соплеменников. Зато с радостью подхватили подброшенную им версию о еврейских экстремистах. Экстремисты в нынешнем понимании этого слова есть, хотя их экстремизм не так уж сильно отличается от классического сионизма. Несмотря на то, что первыми напали не они, извращённая картина событий, которую нам стремятся представить, должна служить подтверждением, что нападения происходили с двух сторон. Коварная задумка в том и состоит, чтобы внушить обществу, будто где-то первыми напали арабы, а где-то – евреи. Действительно, еврейские нападения имели место, но спровоцированы они были арабами. Тот, кто пытается замести под ковёр факты, должен хорошо понимать, что подобная ложь во имя сиюминутного спокойствия завтра отольётся ещё бо́льшим взрывом. Тот, кто заявил: “Меня не интересует, кипит ваша кровь или нет”, обращаясь на одном уровне к погромщикам и законопослушным гражданам, которые из-за бездействия полиции вынуждены были защищать себя сами (евреи в еврейском государстве!), – лукавил сознательно, но сейчас не лучший момент для хитроумия. Мы и так сидим на раскачивающемся суку, который десятилетиями подпиливала антинациональная пропаганда. И если для того, чтобы утихомирить арабские страсти, нужно связать евреям руки, то лишь по той причине, что те, кто отдаёт приказы, сами действуют со связанными руками, запуганные страшным предвидением утраты должностей и краха личной карьеры. Но надо хорошо понимать: война за независимость продолжается, у “палестинского” нарратива нет срока давности, и арабы, живущие в этой стране от Иордана до моря, неважно, какой у них паспорт, используют любой наш прокол, любую слабость, чтобы потопить еврейский корабль. Тёмные очки хороши при израильском солнце, но мешают видеть тревожную действительность.
В дни очередной “интифады” некий американский еврей, проживавший в одном из поселений Иудеи, встретил арабских пастухов. Арабы по-доброму поговорили с американцем, угостили яблоком, а затем всадили нож в спину. Это и есть Восток: здесь нельзя подставлять спину. Нельзя разоружаться. По следам прокатившихся не так давно по Израилю событий появились сентиментальные сообщения об арабах, помогавших евреям и даже спасавших от линча. Верно: такие арабы были сейчас, были раньше. Во время страшной хевронской резни 1929 года нашлись арабы, которые укрыли или пытались укрыть еврейских соседей. Но это не меняет дела, как не меняло во время погромов в Европе, в России, как не могло помешать Катастрофе. Потому что помогали единицы, убивали десятки и сотни, а тысячи активно сочувствовали идее погрома или полной ликвидации еврейского присутствия. Но даже не это главное. На сей раз то, что случилось с евреями, случилось в суверенном еврейском государстве. Иначе говоря, произошли события, которые не только не должны были произойти, но и не могли произойти по определению. И всё же произошли. Потому что не замечать бревно в глазу стало модой. Потому что политический торг заменил убеждения, и нет проблемы перепрыгнуть через узкий ручей, оставшийся от широкой реки, когда-то разделявшей левых и правых. Подыгрывать неолиберальной, прогрессистско-левацкой, супермодной идеологии будет любой из политиков, забравшийся на вершину. “То, что не видно отсюда, видно оттуда” – эта сакраментальная фраза полностью характеризует моральную деградацию и отсутствие принципов. Вот почему мы можем воевать, но победить не можем. И если внешний фронт ещё позволяет какое-то время ждать, получая передышку между ракетными атаками, то внутренний требует немедленной и решительной победы. Победы сегодня. Ибо враг снаружи и внутри один и тот же, но тот, что среди нас, опасней и страшней.
Государство Израиль было задумано идеологами политического сионизма прежде всего как убежище для гонимого еврейского народа. Есть ли у нас сегодня убежище, когда полиция не приезжает по вызову, арестовывает, а потом отпускает участников нападений? Не евреев – арабов. Евреев будут судить, им стряпают обвинительные заключения. В перевёрнутом мире, поставленном с ног на голову, мы тоже стоим на голове, но долго находиться в такой позе не сможем. Поэтому выбора у нас нет: либо мы встанем на ноги, либо окончательно рухнем.
То, что евреи просачивались на историческую родину, о которой молились и мечтали две тысячи лет, именно как воры в ночи, имело далеко идущие последствия, ибо отражало нашу подсознательную неуверенность в своих исконных первородных правах и, как следствие, боязнь потревожить занимающее наше место и не испытывающее по этому поводу никаких комплексов местное население. Мы до сих пор боимся заявить миру, что мы, и только мы – подлинные хозяева этой земли. А поскольку мы трусливо помалкиваем, арабы утверждают, что хозяева они, и не стесняются кричать об этом, где только могут. И, быть может, наша неуверенность как раз и провоцирует обвинять нас в геноциде, апартеиде, убийствах детей и прочих смертных грехах. Когда арабы говорят, что наследуют эту страну, у которой даже арабского названия нет, потому что Палестина, (“Фаластын”) придумана римлянами, – им верят, ибо сами они безоговорочно верят в собственную ложь, претендуя на земли, которые называются Иегуда и Шомрон. А мы в свою правду не верим, хотя сама земля помогает нам доказательствами, раскрывая для нас и для всех, кто желает видеть, наши древние артефакты. Но “мы” – это не весь народ Израиля, это прежде всего наши лидеры. Они нас представляют, и они же, в угоду Америке, Европе и пресловутой политкорректности демонстрируют неуверенность. И, делая шаг вперёд, чтобы нанести удар, тут же делают шаг назад. Наша ситуация – движение по кругу, мы постоянно возвращаемся к отправной точке. Но так продолжаться не может. Когда-то, в давние времена, мы потеряли страну. Нам опять грозит то же самое, и если мы не осознаем это сегодня и не сделаем ничего – завтра будет поздно.
Июнь 2021 г.