– Знаете ли вы, что Израиль – единственная страна в мире, где такие коляски инвалидам государством выдаются бесплатно? – с гордостью говорит Орен, опираясь на металлический костыль. После чего нас ведут в ангар и подводят к груде ржавых железяк, в некоторых из которых угадываются очертания инвалидных колясок.
– Вот! – громыхает Орен. – Украинское посольство обратилось к нам с просьбой… Понятно. Короче, эти коляски, которые пока что сами инвалиды, надо превратить в работоспособные. И сделать это должны мои ученики, ребята, приехавшие в Израиль по программе “Наале” из Украины и России. Привез наших волонтеров сюда, на склад, автобус из школы-интерната “Кфар Ситрин”.
Впрочем, я здесь только часов до двух, потом с ними останется воспитатель Давид, он же Додик.
Мы выкатываем из ангара коляски… В общем-то, не такой уж хлам. Счистить ржавчину, подкрутить кое-где, и будут как новенькие. Ну, выкатить-то несложно. Колеса, правда, не шибко едут, но это поправимо. Утирая пот, выкатываю последнюю тачку на поросшую травушкой небольшую площадку, а там уже – дым коромыслом! Эх, ежели бы мои хлопцы так учились, как работают!
– Так дядя Саша! Учимся-то бы для себя, а работаем…
Альтруисты, блин!
Работа кипит. Кто поливает металл маслом, кто трет тряпками, сдирая слои ржавчины. И – о чудо! Из металлолома воскресают вполне приличные коляски.
Обеденный перерыв. Додик раздает всем уже навязшие в зубах – в прямом и в переносном смысле – сэндвичи. Рядом со мной – Даниэль из Донецка! Жертва геноцида, если верить Путину. В девять лет пережил страшный четырнадцатый год.
– Даниэль, а кто стрелял-то? Украинцы или “свои”?
– В равной пропорции.
– И так все восемь лет?
– Да нет, активная фаза боевых действий кончилась в шестнадцатом. А в последний год жертв среди мирного населения почти не было!
– А вот Путин говорит, что на протяжении 8 лет жители Донбасса “подвергаются издевательствам, геноциду со стороны киевского режима”…
– Про геноцид говорить некорректно, а вот то, что на население и российские, и украинские власти плевали – это точно.
– А издевательства?
– Ну, разве что очереди на линии разграничения для тех, кто хотел проехать в Украину…. Очереди, таможня, как на настоящей границе, взятки.
– Слушай, но в четырнадцатом рассказывали, что местные власти бандитизм устраивали. Как сейчас?
– При Пушилине устаканилось. Законы стали работать. В последние годы жизнь вообще была спокойной.
– А говорили, что люди в течение восьми лет из подвалов не вылезали.
– Бред! Я вообще ни разу в подвале не сидел.
– Что, совсем тихо было?
– Ну, были перестрелки на линии разграничения – договоренности о прекращении огня нарушались с обеих сторон. Но мирных жителей это практически не касалось. А при Зеленском стало еще мягче.
Пришел он к власти, и напряжение сразу спало.
– Ну, а как жители Донецка настроены?
– Да пророссийски. В центре города российские флаги чуть ли не на каждом доме!
– Родители твои сюда не собираются?
– Пока нет…
А у другого Даниэля – из города Сумы – мама с бабушкой уже в Польше. А вот тетя с дядей – там.
– Бомбят? – в ужасе спрашиваю я.
– Нет, в самом городе спокойно. Пару раз бомбили солдатское училище, когда уже оттуда всех вывезли.
– Но я слышал, что россияне взяли Сумы.
– Ага. Заехали в город на танках – и сразу к мэрии. А там – никого. Они плюнули и уехали. Стоят за городом. Время от времени звучат перестрелки. А так в Сумах все нормально.
– А где ненормально?
– В Ахтырке. Это Сумская облсть. Там- да! Там реально стреляют, бомбят! Бьют прямо по мирным жителям.
– А друзья твои – что?
– Друзья? Кому есть восемнадцать, все ушли добровольцами.
– Мои родители тоже уже выбрались за границу, – с облегчением вздыхает киевлянин Глеб.
– Так вроде бы война застала их в Киеве, – вспоминаю я.
– Ну да, – соглашается он. – Мама в шесть утра позвонила. – “Война! – говорит. Бомбят! Не знаю, что делать!” И заплакала. Потом поехали в магазин. Купили бензин, еду. Вечером решили – надо уезжать. Утром двинулись во Львов – там консульство. Выехали из своего поселка, переехали через мост. Не успели далеко отъехать – мост взрывают. Село отрезано от мира. Едут дальше. Проезжают Гостомель. Там бои за аэропорт. Прорвались, проскочили. Остановились на какой-то базе отдыха. А тут пожар на Запорожской АЭС. Говорят, против радиации надо пить йод с водой. Где ж его достать-то? В своем номере открывают тумбочку, а там кто-то забыл пузырек с йодом. Нормально, да? Во Львове идут в консульство, получают визу. На следующий день посольство переезжает в Польшу. А мои уже с визой.
– По-моему, Глебушка, ты после такой цепочки “случайностей” должен начать три раза в день молиться!
– Уже…
– Но друзья у тебя остались в Киеве, верно?
– Ну.
– Как там?
– Взрывы раз в час.
– А каковы настроения?
– А настроения таковы, что мама, поглядев на моих друзей, сказала: “Хорошо, что ты в Израиле. Остался бы в Киеве, я б тебя даже связывать не стала – все равно ушел бы в добровольцы”.
– Вы спрашиваете, что там в Киеве, – подает голос Денис, один из моих отличников. – Мне мама все эти дни писала на вотсапп. Тут я вам, пока вы ребят слушали, переслал. Почитайте! – объявляет он тоном строгого учителя.
Как послушный ученик, я открываю мобильный и читаю:
“24.02 Вечером выяснилось, что в нашей школе можно спрятаться в подвале. Пошла туда. Там семьи раввинов и еще несколько из общины, которые рядом живут, не спали. Ночью опять слышны сильные взрывы на правом берегу, а в 4.20 ночи вдруг страшный звук и взрыв. Впечатление было, что в соседний дом врезался самолет. Оказалось, что баллистическая ракета, которая летела на Борисполь, была сбита над харьковским массивом Киева. Осколки упали на жилой дом, пожар на 4 по 7 этаж. Погибшие есть. После этого спали только одетыми, чтобы была возможность спрятаться в подвал.
25.02 Во второй день приходили еще люди, члены общины. Перед шаббатом нас было уже 50-60 человек, половина дети, из них 2 грудничка до года, и 3 годовалых деток.
26.02. Начали бомбить город регулярно, из центра постоянно доносятся взрывы и выстрелы ночью уже в соседних районах – все ближе и ближе. Утром оказалось, что солдаты теробороны только на нашей Троещине уничтожили 60 диверсантов. Страшно выходить на улицу, но… туалета в нашем подвале нет, нужно идти на первый этаж через улицу.
27.02 Провели шабат почти в прежнем формате, утреннюю молитву пришлось временно прервать, а потом частично перенести в подвал из-за объявленной тревоги.
Давали еду солдатам, которые рядом на крышах сидели снайперами, охраняя близлежащий район от диверсантов. На левом берегу сирены не работают. Ориентируемся по сообщениям в соцсетях. Договорились с нашими солдатиками, что они нам будут сообщать информацию об опасности именно в нашем районе.…Бомбили рядом с нами ТЭЦ и монетную фабрику…
Утром сильный взрыв на Троещине, баллистическая ракета попала в большой двор, уничтожив 7 припаркованных машин, во всех домах двора с 1 по 15 этаж выбило окна…
…В Московском районе ракета попала прямо в дом высотный, несколько этажей снесло, видели фото…
…Теперь все время в основном сидим в подвале. Дети маленькие, не могут. Почему они должны там сидеть? Плачут, хотят домой. Ночью спим все покатом на расстеленных на полу матрасах. Дышать в подвале тяжело, вентиляции нет.
28.02. Но в подвале все время взрывы почти не слышны. А в последние сутки перед эвакуацией ночью были слышны уже взрывы даже в подвале, вся земля тряслась, значит, где-то совсем рядом….
…Очереди в магазины бесконечные, люди стоят уже за час до открытия и не знают, откроется ли вообще и есть ли там хоть что-то…
…Решили, что дальше в городе опасно оставаться, начали искать возможность эвакуироваться.”
– Ну и как. Эвакуировались они? – спрашиваю.
Денис кивает:
– Часть общины осталась, но мама вместе с группой рава Асмана поехали в Анатевку. Хотели оттуда сразу двинуться в сторону Молдовы, но охрана сказала: “Ехать пока нельзя. Надо сидеть и ждать”.
Прождали до вечера. Потом двинулись. Сейчас мама в Вене.
– Понятно. А друзья у тебя там остались?
– А как же?
– Ну и как там? Путинцы клянутся, что стреляют только по военным объектам.
– Врут! – убежденно говорит Денис. – Вот, пожалуйста! На район прилетела ракета. Ближайший военный объект в 4 километрах…
Мне хочется спросить, что он имеет в виду под словом “район”, но во взгляде Дениса столько горечи, что слова застревают в горле.
В разговор вступает Дима из Чернигова.
– Ну да, военные объекты! Вон, вчера к маминым соседям через забор ракета залетела. Бомбят мирных жителей только так!
– А сюда, – не выдерживаю я, – она не собирается?
– Да бабушку с дедушкой она не может оставить! Сидит там под бомбами, из дому не выходит.
– Дим, а как вообще люди настроены.
– Вообще-то по-боевому, в победе все уверены. Никто не верит, что мы станем частью России или проиграем. Вот только… Дима вдруг замолкает.
– Только – что?
– Ну, мои друзья не идут в тероборону.
– Что так?
– Да они призывного возраста. И боятся, что в армию заберут.
М-да… Не очень красиво. Надо поменять тему.
– А что, Чернигов сильно бомбили?
– Да полгорода разрушено. Кинотеатр “Щорс” разрушен, в районе Бобровицы нет электричества! Танками валят вышки связи! Танки идут через Нежин, обстреливают. Подожгли большой торговый центр стройматериалов – так его полдня не могли потушить. Диверсанты оставляют метки на крышах, ставят мигалки на окна. Оборону, конечно, держат, но ракеты падают. Не хватает средств ПВО!
Дима от этого разговора совсем расстроился.
– Ну ничего! – пытаюсь его подбодрить. Вот мы уговорим маму сюда.
– Да не хочет она! – в отчаянии отзывается он. – Дома, говорит, спокойнее.
– И моя мама тоже пока не хочет, – как бы соглашаясь, кивает огненно-рыжий Артем из Самары.
Итак, в нашу приятную беседу вступил первый россиянин.
– А что, – ехидно спрашиваю – В России так хорошо?
– В России полная жопа! – торжественно объявляет наш интеллигент. – В Самаре из-за санкций закрылось несколько магазинов, цены на продукты подскочили. Баночка колы – и та на 20 рублей подорожала!
– И,тем не менее, не хочет? Может, она такая ярая путинистка?
– Да, до последнего времени она Путина ненавидела! А тут вдруг говорит – Он был вынужден. И многие так – переобулись на ходу.
Все ясно. Надо поговорить с его мамой. Эх, со сколькими же мамами после сегодняшнего сходняка придется поговорить! Но в России, если верить Артему, угар какой-то?
– Так что же ждет Русь-матушку?
– Ну, месяца через 3-4 кончатся внутренние ресурсы, и тогда – капец!
– Понятно. А в еврейской среде какие настроения?
– Это вам скорее Кирилл расскажет!
– Кирилл – он же Авраам – он же Борода – земляк Артема, кошерный юноша с длинными нитями цицит, отложив недоеденный сэндвич, повествует:
– Еврейские ребята пытаются получить израильское гражданство. Но ходят слухи, что Путин введет военное положение. Тогда уже не уедешь, и в армию заберут…
В Самаре желающие репатриироваться объединялись в “Еврейский клуб”. Существовал он на деньги, присылаемые из Великобритании. Теперь денег не будет, следовательно, клуб закроют. Мой друг говорит: “Больше меня в России ничего не держит. Университет? Можно перейти на заочку”.
– А у нас в Днепре, наоборот, у многих глаза открылись, – вставляет свой гривенник коренастый Давид, сын нашей сестры-хозяйки и, по совместительству, двенадцатиклассник. – Население в Днепре как бы русское, но настроение – боевое и прямо-таки антироссийское. Есть такое чувство, что скоро Русские туда полезут! А ведь у меня там дядя с тетей, дедушка с бабушкой…
– А – сюда их?
– Пытаюсь уговорить, но пока идет туго, – признается бедный Давид.
– Кстати, ребята, тут один…- хотел сказать “религиозный”, но поперхнулся, – один…э-э-э… еврей утверждает, что его сын вернулся из Херсона и говорит, что, вопреки “украинской пропаганде”, Херсон никто не бомбил. Бомбили, мол, военные объекты где-то в окрестностях…
– Да пусть не врет! – возмущается всегда спокойный, тихий отличник Саша. Я сам из Херсона, у меня все друзья там! Еще как бомбили! Сколько мирного люду поубивали. Ведь лупили по жилым кварталам! А все равно их вытеснили. Весь город на демонстрации, на митинги вышел – и вытеснили!
– А я из Запорожья, – говорит широкоплечий, слегка угрюмый Авраам (не Кирилл, не Борода, не из Самары). – У нас чеченцы вошли в АЭС, хотели взять заложников, но что-то пошло не так. Тогда устроили пожар. А сейчас они там засели. Знают, гады, что по АЭС наши стрелять не станут!
… Я выхожу со склада колясок. Красивая улица. Деревья покрыты бело-розовыми цветами. Весна. Из чьего-то окна льются звуки пианино. “К Элизе”. Весна и Бетховен. Смотришь, слушаешь, вдыхаешь и ощущаешь бесконечное благоговение перед жизнью! Хочется благословить, пожелать жизни всему живому – и цветам, и деревьям, и кошкам, и собакам, и конечно же всем людям, и даже… даже… даже Путину!
… На следующее утро сообщили, что бомбят Сумы и готовятся штурмовать Киев.
