Содержание разделa
Сынам Израиля велено доставить чистое оливковое масло для зажигания храмового светильника – меноры. Даны указания по изготовлению восьми служебных одежд для первосвященника: хошен – нагрудник из ткани, в который вправляли двенадцать драгоценных камней с именами колен Израиля; эйфод – декоративный фартук на лямках; меиль – длиннополая мантия без рукавов с золотыми колокольчиками и гранатами на подоле; ктонет – клетчатый хитон из льна; мицнефет – льняной тюрбан; авнет – длинный вышитый пояс; циц – золотая пластина для ношения на лбу и михнасаим – короткие штаны. Моше должен провести семидневный обряд посвящения в должность Аарона и его сыновей-коэнов. Церемония включает в себя жертвоприношения, облачение священников в новые одежды и помазание Аарона священным маслом. Б-г велит дважды в день – утром и перед заходом солнца – приносить в жертву годовалого ягненка. Это жертвоприношение, совершаемое в передвижном Храме – Мишкане, дополняется хлебным даром и возлияниями вина и масла. В конце раздела дано указание изготовить жертвенник для воскурения благовоний; перечисляются конструктивные детали этого жертвенника, обслуживать который поручено также первосвященнику Аарону и его потомкам.
Нет атеистов в окопах
“И сделай священные одежды для Аарона, брата твоего, для почета и великолепия” (28:2).
Одежда может выражать тщеславие и самолюбование, а может помогать храмовым священникам служить Б-гу с “почетом и великолепием”. Именно такая одежда описана в разделе “Тецаве”.
Одежда может использоваться также как средство ассимиляции, стремления смешаться и затеряться в нееврейском окружении. Или наоборот – как средство гордой демонстрации своего еврейства.
Вот подлинная история, рассказанная майором американской армии Майком Нейландером, участником первой войны в Персидском заливе, о том, как он и его товарищи “носили” свой еврейский отличительный знак с “почетом и великолепием”.
«1990 год. Кувейт оккупирован иракскими войсками. Следующей жертвой Саддама Хусейна может стать Саудовская Аравия. Прослужив десять лет испытателем-ремонтником в отряде вертолетов, я получил новое назначение в Первую бронекавалерийскую дивизию, которая готовилась отправиться в зону Персидского залива. Именно тогда я узнал о проблеме с личным знаком для еврейских военнослужащих. Дело в том, что в Саудовской Аравии давно действует закон, запрещающий евреям вступать на территорию этой страны. Однако наш госсекретарь прямо заявил их королю: “В нашей армии служат и евреи. Они готовятся в своих подразделениях и прибудут в их составе, нравится вам это или нет”. Страх перед Саддамом пересилил, и король Фахд не стал возражать.
Мы стали готовиться к отправке, но тут возникла проблема с личными жетонами, опознавательными бирками, на которых указаны данные военнослужащего. Обычно еврейские солдаты и офицеры носят бирки с отпечатанным на них словом “Еврей”. Но в министерстве обороны боялись, что еврею с такой биркой не поздоровится, если он, не дай Б-г, попадет в плен к иракцам. Поэтому было решено выдать нам новые бирки с надписью “Протестант Б”. Мне вовсе не хотелось числиться “протестантом”, поэтому я решил сохранить свой прежний знак, и будь что будет – Б-г защитит. Мне казалось, что, согласившись сменить “вероисповедание” на бирке, я предам свою веру, своих предков и самого себя.
Итак, в сентябре 1990 года я отправился защищать страну, в которой мне было запрещено находиться, причем слово “Еврей” было выведено на моей бирке так же ясно, как американская пятиконечная звезда на каждом армейском грузовике.
Через несколько дней после прибытия ко мне подошел баптистский военный священник и тихо сказал: “Я только что получил секретное сообщение. Вас, евреев, собирают на какой-то праздник. Симкаторо или что-то в этом духе. Ты пойдешь? Да? Тогда в 18.00 ты должен явиться на авиабазу Дахран”.
“Симкаторо” оказался праздником Симхат-Тора. Нас собрали тайно в железобетонном здании, в комнате без окон. Раввин в погонах быстро провел вечернюю молитву, точнее, ее сокращенный вариант. Никаких песен и плясок со свитками Торы, конечно, не было. Да и сами свитки отсутствовали. Но какой же праздник Симхат-Тора без радости? Радость нам принес сам рабби Бен Ромер. Ею оказалась контрабандно ввезенная в страну бутылка “Манишевиц“. В Саудовской Аравии спиртное, как известно, такой же запретный предмет импорта, как и евреи.
Это вино не в моем вкусе, но в тот день я пил его с особым наслаждением. Оно напомнило мне наш семейный шаббат и Пасхальный седер. Душа согрелась от вина и ностальгических воспоминаний, которыми мы охотно обменивались с другими участниками этого подпольного схода. Мы не были прежде знакомы и впервые встретились в этой чужой и враждебной нам стране, но в тот час нам всем казалось, что мы старые друзья.
Ирония и гордость переплелись во мне, как колючая проволока. Отмечая еврейский праздник в столь необычной обстановке, я еще больше гордился своей принадлежностью к Америке и был благодарен ей за свободу и право быть самим собой. Пробыв всего неделю в Саудовской Аравии, я понял, как жестоки и несправедливы местные нравы.
Шли дни, и вскоре нас снова собрали на “тайное сборище” в духе испанских маранов. На этот раз мы праздновали Хануку. По случайному совпадению или по воле самого Творца моим подразделением командовал полковник-еврей по имени Лоуренс Шнейдер. Он без промедления передавал нам сообщения обо всех еврейских мероприятиях. Нееврей в его положении мог бы и забыть о таких “мелочах”. Ведь были дела и поважнее, например, предстоящая война.
Придя на Хануку в специально выделенную палатку, мы первым делом обнаружили там горы еды. Это были посылки из Штатов: печенья, латкес, яблочное пюре и множество банок с фаршированной рыбой. Полотнища палатки бились от сухого ветра пустыни, но внутри было тепло и радостно. Рабби Ромер кратко напомнил нам о главных событиях Хануки, о том, как кучка партизан-маккавеев отважно сражалась с могучей армией антисемитского царства более двух тысяч лет назад. Параллель с нынешней ситуацией была очевидна.
Что нас ждало впереди? Мы, современные маккавеи, сидим в палатке цвета оливкового листа посреди пустыни и ждем приказа о наступлении. Мы благословили ханукальные свечи, поблагодарив Творца вселенной за то, что Он повелел нам зажигать эти огни. Затем дружно произнесли вторую браху: благодарность за чудеса. “Ба-ямим а-ем, ба-зман а-зе“: в те дни, в наше время. После чего мы сказали нараспев третье благословение “Шеэхияну“: признательность Б-гу за то, что Он дал нам дожить до сегодняшнего праздника.
Да, война была неизбежна. Нам сообщали об ужасах иракской оккупации в Кувейте и о подготовке к использованию химического оружия. По оценке разведки, уже на первом этапе его применения погибнут 12 с половиной тысяч американских солдат. Услышав эту цифру, я ужаснулся: “Но ведь это вся наша дивизия!”.
Я откинулся на стуле. У моих ног лежала горка банок с гефилте фиш. Вот мы готовимся к войне, подумал я, поем гимны во славу Б-га за спасение наших предков в древние времена. Чувство единства и общности судьбы проникло в наши души, как проникает аравийский песок во все щели, в носки и зубные щетки.
В этой враждебной мне стране, вблизи расчехленных танков и орудий я чувствовал свое еврейство гораздо острее, чем дома, в нью-йоркской синагоге. Эта предвоенная Ханука пробудила во мне острое желание укрепить связи с моей религией, с моим древним духовным наследием. Мне казалось, что Б-г ободряюще смотрит на меня. Каждый солдат, побывавший на войне, скажет вам, что в окопах нет атеистов. Я кожей чувствовал предвоенное напряжение, и мне хотелось уладить свои отношения с Всевышним, прежде чем неизвестность окутает нас дымом сражения.
Как ни банально звучит, ханукальные латкес и печенья напомнили нам о нашей связи с еврейской историей и ее героями, и эти воспоминания морально укрепили нас перед грядущими боями.
Рядом со мной сидел молодой солдат, теребя свою бирку. “Ну-ка покажи, что на ней написано”, – сказал я. Он снял с шеи металлический прямоугольник с цепочкой в виде бусинок и протянул мне на ладони. Я увидел то же самое слово, что и на своей бирке: “Еврей”.
На военном складе скопилось, наверное, множество коробок с невостребованными жетонами: “Протестант Б”…».
Помнить Амалека
Следующий понедельник – день поста. Этот пост, предшествующий празднику Пурим, называется «Таанит Эстер» в честь еврейской царицы древней Персии, которая вместе с Мордехаем спасла свой народ от геноцида, задуманного царедворцем Аманом. Прежде чем отправиться к царю с ходатайством, она постилась. То же самое делаем и мы каждый год в канун Пурима.
В этом году Пурим выпадает на вторник, 7 марта, а назавтра его сменит Шушан-Пурим, который празднуют еврейские жители древних городов, которые были окружены крепостной стеной в библейскую эпоху. На самом деле, Шушан-Пурим отмечается сейчас практически только в Иерусалиме. Другие города, его ровесники, либо исчезли с карты, либо в них (например, в Иерихоне и иранском городе Сузы, он же Шушан) не осталось евреев.
Кроме того, ближайшая суббота называется Шаббат Захор, потому что во время утренней молитвы Шахарит, сразу после недельного раздела Торы прочтут специальный отрывок, начинающийся со слова «захор»: «Помни, что сделал тебе Амалек…».
Перед Пуримом нам заповедано вспомнить о наших злейших врагах – амалекитянах, досаждавших нам еще при исходе из Египта, и их потомках, которые преследовали нас в последующие эпохи. Одним из них был Аман, первый министр персидского царя Ахашвероша.
5783 (2022 г.)